а мы их почему-то Шафиями называли, когда мелкие были. Уже не помню, почему. Во дворе много-много валялось (и откуда они только брались? Как будто кто-то каждый день трансформаторные будки разбирал))
Уже лет десять на них не натыкалась. То ли детство прошло, то ли мир стал цивильнее, и во дворах перестали валяться куски металла)) Хотя, скорее, первое.

Это сейчас, когда бродишь по району (блин, как не нравится это словосочетание, сразу братки и гопники представляются)), не можешь понять, как раньше мы без телефонов, без интернета, без денег бегали целыми днями по улицам, а родители силком затаскивали нас домой по вечерам.
Жесть.
А я застала ещё те времена, когда не было домофонов и железных дверей в подъездах, когда рамы были деревянными, и в промежуток между ними всегда падали какие-то очень нужные вещи, когда, чтобы позвонить, нужно было кидать жетоны в телефонный автомат под жёлто-красным железным козырьком( ещё была такая фишка — первые три секунды разговора не тарифицировались, можно было набирать по 10 раз, пока не скажешь всё необходимое), когда друзей мы звали гулять криками под окнами.
Дома в нашем районе шестнадцатиэтажные, но как-то удавалось докричаться друг до друга. Когда тебя не выпускали из дома, можно было долго-долго кричать, и в конце концов кто-нибудь из двора подходил к твоим окнам, чтобы поговорить))) Тем, кто жил не выше третьего этажа, везло ещё больше. Можно было спустить-поднять какую-нибудь очень важную вещь на крепкой нитке.

А ещё были гаражи и тополя. Они есть и сейчас, но что-то не позволяет степенной и благоразумной девице, солидно выросшей в размерах, притом, карабкаться вверх, ломая ветки и зарабатывая синяки. Ээх, не падать мне больше с тополей… А ещё были штабики. Мы строили их из всех подручных материалов, какие только можно было откопать. Из веток, досок от выброшенной мебели, ниток, верёвок… И через неделю-две их обязательно кто-нибудь ломал. Обычно это были либо «конкуренты», либо плохие люди вроде хозяев гаражей или дворников. Один даже бегал за нами с лопатой. Было очень страшно.
Ещё были заросли крапивы и репья выше твоей головы, через которые так жутковато и классно было продираться, прорубая себе дорогу деревянным «оружием». Ещё было множество невзрачных цветов и трав, из которых можно было собирать букеты, вить венки и варить какие-то сомнительные снадобья.
А потом стали косить траву на газонах. И добрую половину лета вместо травы район украшали сухие куцые стебли вперемешку с «сеном», которое никто и не думал убирать. А потом стали каждую весну обрубать тополиные ветви, превращая грациозные деревья в обрубки с намёками на зелень. И открылись взгляду серые панели хрущёвок, которые так поэтично тонули раньше в зарослях деревьев.
Раньше бабусечки из соседнего подъезда сажали мяту и ландыши у себя под окнами, а мы их бессовестно рвали, собирали букеты и заваривали чай. Самый вкусный чай на свете. А бабусечки сидели на лавках, щёлкали семечки и орали на нас благим матом, а мы убегали и прятались в подъезде. А потом мята стала продаваться в чайных пачках по пятьдесят рублей, а в школе нам рассказали про то, что растения, растущие в городской черте, впитывают в себя вредные выбросы окружающей среды. А ландышей, посаженных под окнами, всё меньше и меньше с каждым годом.
Ещё было мороженое в вафельном стаканчике по три рубля, конфеты-шипучки «пять с плюсом» в длинной упаковке, похожей на гирлянду, где самой вкусной была синяя конфета, и жвачка за 50 копеек с наклейками и татушками, которые мы клеили на лоб, на нос, на всё, что попадалось под руку, но самое главное — на холодильник! И хвастались перед друзьями, у кого на холодильнике наклеек больше, и жутко обижались на родителей, когда они что-то отклеивали.

А ещё у нас не было интернета. Зато был большой квадратный телевизор с выпуклым экраном, на который можно было забраться и прыгнуть на пол!!!)), а каналы нужно было настраивать вручную, с помощью круглых рукояточек. Ещё это чудо советских нанотехнологий постоянно ломалось, и никто обычно не торопился его чинить, а вызывали мастера мы обычно только под Новый год ( а как же без обращения президента и прочей чуши)). А в остальное время я читала книги. Особо любимые — по десять раз. Иногда даже подряд. Заляпывала страницы «Карлсона» вареньем. Иногда книги попадались странные. Иногда непонятные. Но за детство я прочитала, мне кажется, куда больше, чем за последние пять лет.

А ещё была настоящая ёлка. Зелёная. Колючая. Со стеклянными игрушками, которые можно было случайно разбить. Её не убирали очень долго, она стояла чуть ли не до середины февраля. И, если слегка задеть ветки плечом, на ковёр осыпались тысячи иголок.
А весной — цветущая черёмуха. А летом — ягоды, которые ужасно пачкались, но были такими вкусными, что мы собирали их в карманы, за что потом получали нагоняи от родителей.
Как жить дальше, если всего этого больше никогда не будет?
Я почему-то последние года четыре считала, что до 13 лет в моей жизни не было ничего интересного. Что я была скучным серым ребёнком, который особо ни с кем и не общался. КАК я могла всё это забыть?